Глобальный рынок, изобилующий возможностями, таит для любой компании и множество опасностей. О том, как строится сегодня международный экономический диалог и какие перемены произошли в нефтегазовом секторе, рассказывает заместитель министра иностранных дел России Михаил Богданов.
Замысел этой встречи родился 6 декабря прошлого года. В тот день «ЛУКОЙЛ Оверсиз» пригласил руководителей ведущих госструктур на прием по случаю 15-летия создания оператора зарубежных апстрим-проектов ОАО «ЛУКОЙЛ». Среди тех, кто выступил в Доме приемов МИД РФ на Спиридоновке с поздравлениями и пожеланиями, был заместитель министра иностранных дел Михаил Богданов. Затем мы попросили Михаила Леонидовича развить ключевые разделы его выступления в большом интервью для «Нефтяных ведомостей». И вот как только в сверхплотном рабочем графике одного из рулевых российской дипломатии выдался свободный час для общения с прессой, эта долгожданная беседа состоялась в кабинете замминистра, расположенном в мидовской высотке на Смоленской-Сенной площади. Публикуем запись этой беседы.
– Михаил Леонидович, для начала хотелось бы обозначить соотношение двух мощных и, видимо, взаимосвязанных российских констант на глобальном поле экономического сотрудничества. Это – Министерство иностранных дел РФ и бизнес России, все шире выходящий на внешние рынки. Складывается ли некий дуэт или, как бы сказали спортивные болельщики, тандем между отечественными предпринимательством и дипломатией?
– МИД России, наши посольства и консульства содействуют отечественным компаниям в различных формах, охватывая, по сути, все сферы внешнеэкономической деятельности. Ведется системная работа в таких областях, как создание благоприятных политических условий для диверсификации российского присутствия на рынках, противодействие дискриминации отечественных инвесторов и экспортеров. Во главу угла поставлено укрепление партнерства с ведущими мировыми экономиками и, вместе с тем, содействие россиянам в освоении новых, едва открывшихся ареалов сотрудничества.
Такова наша стратегия. Но и в тактических вопросах мы не бездействуем. Содействуем в налаживании деловых связей, ведении переговорных процессов, участии в тендерах, покупке активов, реализации контрактов и их информационном сопровождении. Организуются бизнес-миссии, презентации, форумы и выставки; все шире обсуждаются деловые инициативы в русле официальных межправительственных связей. Российским компаниям предоставляются сведения о внутриполитическом положении в тех или иных странах, правовая и экономическая информация о состоянии рынков.
– Имеются ли здесь неиспользованные резервы, досадные примеры некой «инвестиционной партизанщины» и нежелания некоторых отечественных компаний советоваться с МИДом?
– Увы, мы все еще сталкиваемся с рецидивами такого рода. Иные «игроки» пытаются самостоятельно, в обход внешнеполитического ведомства, выйти на рынки других стран без знания местной специфики и правил поведения. Иногда они с опозданием информируют наш МИД и загранучреждения о возникающих проблемах. Несмотря на объективно растущую потребность в содействии по линии посольств и консульств РФ, нередко встречаются примеры недооценки представителями отечественного бизнеса немалых возможностей диппредставительств по защите их интересов. Рассчитываем, что в ближайшем будущем большинство российских экономических операторов в полной мере осознают все преимущества сотрудничества с МИД России и нашими загранучреждениями при выходе на международные рынки.
– Расширяется ли список российских институциональных участников международного экономического диалога? И с другой стороны, растет ли одновременно перечень стран (в основном «третьего мира»), в которые наш бизнес как раз и входит под воздействием все большего числа рычагов и механизмов государственной и общественной поддержки из Москвы?
– Отвечу утвердительно. Ведь недаром углубляется сотрудничество МИД России с крупнейшими отечественными объединениями деловых кругов ТПП и РСПП, общественными организациями «ОПОРА России», «Деловая Россия» и другими. Пользуясь этой разветвленной сетью международного влияния и продвижения российских инвестиций, как и собственными каналами, МИД РФ и наши загранпредставительства активно посодействовали расширению присутствия в странах Ближнего Востока и Африки российских операторов: ЛУКОЙЛа – в Ираке, Гане, Кот-д’Ивуаре, Сьерра-Леоне, Саудовской Аравии и Египте; «Русала» – в Гвинее и Нигерии; «Газпром-интернешнл» – в Мозамбике; «Газпром нефти» – в Экваториальной Гвинее, Ираке и Анголе; «Стройтрансгаз» – в Республике Конго; «Северсталь» – в Гвинее и Либерии, «Норильский никель» в Ботсване и ЮАР; «Ренова» – в ЮАР; «Алроса» и «Технопромэкспорт» – в Анголе. И это, понятно, неполный перечень.
– Еще несколько лет назад в ведущих компаниях российского ТЭК сетовали на отсутствие четко определенной концепции и механизма взаимодействия между нашим нефтегазовым бизнесом и внешнеполитическим ведомством страны. А как, интересно, обстоят дела на сегодняшний день?
– Намного лучше, чем на рубеже веков, причем это обусловлено солидными документами – обязывающими всех нас факторами директивной силы. Так, в Концепции внешней политики Российской Федерации прямо сказано, что приоритетом России в сфере международных экономических отношений является «содействие развитию национальной экономики в условиях глобализации посредством обеспечения равноправных позиций страны и российского бизнеса в системе мирохозяйственных связей». Сфера нефте- и газодобычи, наряду с продвижением на зарубежные рынки российского ТЭК в целом, видится в качестве ключевого направления внешнеэкономической деятельности.
– Иными словами, задача сохранения за Россией статуса ведущей топливно-энергетической державы важна для дипломатов в той же степени, как и для нефтяников, газовиков, энергетиков, не так ли?
– Действительно, с учетом потенциала России в этой сфере, возможностей отечественных компаний, а также поддержки со стороны заинтересованных федеральных органов исполнительной власти, включая МИД РФ, мы считаем, что закрепление за нашей страной роли ведущей энергетической державы является одним из приоритетов экономической дипломатии. По линии министерства было оказано содействие по эффективному сопровождению ряда крупных международных инвестиционных проектов в энергетической сфере, в частности газопроводов «Северный поток» и «Южный поток».
– Среди соглашений о сотрудничестве МИД России с компаниями, вышедшими за рубеж, есть документ, подписанный Сергеем Лавровым и Вагитом Алекперовым. Насколько оправдан, на ваш взгляд, нынешний формат координации наших усилий, особенно на Ближнем Востоке и в Африке?
– Спасибо за эту тему: она и концептуальна, и вместе с тем окрашена для меня личностными моментами, добрыми воспоминаниями о совместных поездках, встречах и деловых инициативах. Вспоминаю, к примеру, свое приятное давнее знакомство с президентом «ЛУКОЙЛ Оверсиз» Андреем Кузяевым. Работая десять лет назад директором ближневосточного департамента, я с удовольствием представил Андрея Равелевича руководству министерства. Был, таким образом, установлен тесный контакт, ценный своей прямотой и конструктивностью. Договорились о том, что будем взаимодействовать, координировать свои усилия и помогать друг другу. Дали генконсульствам и посольствам ориентировки, улучшили схему консультаций на всех уровнях. Кстати, в последнее время эти консультации, обогатившись новой тематикой, еще больше актуализированы как с ЛУКОЙЛом в целом, так и с «ЛУКОЙЛ Оверсиз» в частности. Если говорить о ближневосточном и африканском регионах, то, как представляется, в вашей корпоративной географии эти ареалы наиболее перспективны. Значит, средствами дипломатии надо помогать «оверсизовцам» прежде всего на этих направлениях.
– 2 апреля 2007 года на подписании договора с ЛУКОЙЛом Сергей Лавров сказал: «Мы взаимодействовали с компанией несколько лет на неформальной основе, а теперь есть документ, который позволит фундаментально и структурированно осуществлять наше сотрудничество». Что, на ваш взгляд, можно добавить к этой уже зарекомендовавшей себя форме делового альянса между дипломатией и предпринимательством? Имеется ли в виду корректировать штатные расписания посольств, улучшать работу межправительственных комиссий, деловых советов, ассоциаций выпускников российских вузов?
– Вопрос не только к МИДу, и ряд слагаемых вы уже назвали. Да, наше взаимодействие усиливается и само по себе, но нет предела совершенству. К тому же надо учесть, что наша собственная страна не стоит на месте, она крепнет и развивается, все более весомыми становятся возможности России. Но и требования к нам все более серьезны. Адресованы они дипломатам разных профилей, ведающим и нефтью, и туризмом, и двусторонними связями в целом. Причем следует иметь в виду, что во главе всех этих блоков работы находятся послы. Они наделены необходимыми полномочиями. Вот вы сказали об экономсоветах при послах в важнейших точках нашего присутствия. Сам работал послом и могу подтвердить: ничто не способствует укреплению этих экономсоветов так ощутимо, как вхождение российских компаний на местные рынки. Ну а следом за этим фактором идут упомянутые вами выпускники наших вузов – в целом по регионам речь заходит уже о сотнях тысяч квалифицированных нефтяников, экономистов, инженеров. Весь этот потенциал надо реактивировать, что принесло бы огромную пользу и нам, и странам нашего присутствия.
– Проявляют ли ваши собеседники интерес не только к стратегическому, но и к чисто деловому ренессансу своего давнего, но подчас неровного диалога с Москвой? Готовы ли партнеры в Персидском заливе и Африке обеспечить российским инвесторам выгодные условия возврата вложенных усилий? Или в «третьем мире» ощущается, казалось бы, забытое иждивенчество времен «социалистической ориентации» – склонность вновь вовлекать наши компании в малорентабельные проекты, излишне растянутые во времени?
– Думаю, что есть и то и другое: и трезвый подход к диалогу, и попытки «играть в одни ворота». Жизнь – штука сложная, она полна и новизны, и повторов. Мы еще нередко вспомним, увы, о затратной модели отношений, которая основывалась в советские времена на изрядно идеологизированных подходах к тем или иным странам. Но огульно очернять тогдашний опыт мне все же не хотелось бы. Так, в Сирии я работал десять лет и не могу сказать, что весь комплекс наших отношений был «улицей с односторонним движением». Уже тогда были не только идеологические факторы, но и здравые критерии коммерческой выгоды. Но лишь теперь эта выгода, как говорится, узаконена в интересах и на благо России.
Внешняя политика в отношении тех или иных стран и регионов должна создавать благоприятную обстановку для решения наших внутренних проблем. Поэтому и зарубежным партнерам все больше приходится уважительно относиться к этой позиции Москвы. Но и от россиян требуется в этой связи нечто дополнительное. Это прежде всего растущая конкурентоспособность всего, что мы предлагаем. Нужно научиться быть привлекательными (наряду с Западом, Китаем и другими игроками) по цене и качеству наших поставок, услуг и проектов.
– Нам, кстати, запомнился ваш тезис, озвученный на московском приеме 6 декабря. Тезис, прозвучавший довольно жестко для дипломата. Вы прямо сказали, что наши иностранные конкуренты, в том числе игроки нефтяного рынка, нередко применяют в Африке и на Ближнем Востоке запрещенные приемы. А уж отказываются от «белых перчаток» и того чаще.
– Это и демпинг, и много других недобросовестных методов. Партнеров в развивающихся странах заманивают в ловушки некорректными способами, и мы это отчетливо видим. Но, представьте себе, иногда никаких запрещенных приемов нет и в помине, просто соперники действуют лучше и быстрее нас. Применяют более гибкие схемы кредитования, обходят в организации и финансировании поставок, учитывают ценовые параметры. Начинают, скажем, какую-то инвестиционную программу по заниженным ценам, а потом взвинчивают стоимость ремонта и техобслуживания. А за это «цепляется» и подготовка национальных кадров, и многое другое. Короче говоря, конкуренты, просчитывая все, что можно, просматривают порой свои перспективы не на два, а на десяток шагов вперед!
– Существенны ли потери, понесенные российским ТЭК в Персидском заливе и Магрибе в ходе так называемой «арабской весны»?
– Рекомендую оставаться историческими оптимистами, ибо в целом мы не так уж плохо перенесли события, именуемые «арабской весной». Это ведь не более чем некоторая часть длительного периода в экономическом, политическом и культурном развитии, причем не отдельных стран, а целого региона. Может быть, даже больше, чем региона. Взрывной потенциал этих процессов таков, что можно сказать: мы находимся лишь в самом их начале. А беда заключена в том, что многие из наметившихся кардинальных перемен лишь порождают новые проблемы! Вот, к примеру, Египет, где иностранные компании потеряли в ходе первых же преобразований очень многое. А ведь было солидное сотрудничество с Каиром по ряду направлений, весомые наработки. А теперь не столько российским, сколько в большинстве своем западным компаниям не представляется возможным продолжать эти бизнес-процессы. Давние каирские партнеры многих зарубежных инвесторов – или в тюрьме, или в бегах. Все это наносит сильные удары по человеческим первоосновам сотрудничества, его интеллектуальным слагаемым.
– Для российского ТЭК в Египте удар тоже налицо. В кабинетах Министерства нефти теперь уже совсем другие люди…
– Я это и имею в виду. Но надо понимать, что, во-первых, эти потери временны. Да, иным новичкам на государственных должностях в арабских столицах пока не хватает ни опыта, ни знаний, ни умения работать с заграницей. Но учтите: в столь нелегкой ситуации оказались не только российские, но и все остальные компании. И я не думаю, что больше всех потеряли мы. Целый ряд крупнейших инвесторов из США и Европы потерял куда больше! Это и потери туристических агентств, и закрытие предприятий (например, в том же Египте). Это и экономическая рецессия в целом. Даже график прохода судов по Суэцкому каналу – и тот стал куда менее плотным.
– Понятно, что каждая страна требует своего особого подхода, особенно в периоды острых кризисов. Но, видимо, нуждается в совершенствовании не только механизм оперативно-сиюминутного взаимодействия дипломатии и бизнеса по конкретным болевым точкам. Тушение пожаров необходимо, но возникает и более широкая потребность в концептуально-программном, рассчитанном на длительную перспективу сближении между деловыми кругами и МИД России, не так ли?
– По линии министерства и посольств мы будем и впредь целеустремленно работать над продвижением интересов российских компаний за рубежом. Приоритетом здесь должно стать выстраивание четкой и понятной последовательности шагов в процессе взаимодействия наших компаний с МИД России и загранучреждениями. При этом мы убеждены: проекты российского бизнеса должны стартовать лишь на основе тщательной предварительной проработки, а наиболее масштабные – с участием не только отдельно взятых компаний, но и авторитетных объединений деловых кругов. Таким образом, минимизируется возможность конфликта интересов между отечественными коммерческими структурами. С другой стороны, снижаются общеполитические риски, в том числе и затрагивающие глобальный имидж нашей страны. Между прочим, это и есть те риски, которые берет на себя МИД, подключаясь к продвижению российских бизнес-проектов за рубежом.
– Давайте вернемся к «арабской весне». Высказывали ли менеджеры отечественных компаний упреки в адрес МИД России по поводу нехватки (если таковая наблюдалась) долгосрочных и оперативных прогнозов в связи со все более угрожавшим масштабом и нараставшим драматизмом тех событий?
– Российские компании, с которыми мы находились в тесном контакте, предупреждались о возможных вариантах развития этого процесса. Делать это удавалось, как правило, заранее в контексте «ожидания тех или иных неожиданностей»! Вспоминались небезосновательные подходы марксистов ХХ века, ждавших прихода революционных ситуаций по принципу: «когда низы не хотят, а верхи не могут». Другое дело, что нараставшие взрывы могли произойти и раньше, и позже, в одной или другой стране. Надо было учесть и «эффект домино», скорость падения «региональных фишек» в зависимости от социально-экономического состояния тех или иных государств. Но другое дело – прогнозы лечения застарелых проблем на всем «маршруте домино». Они-то ведь зависят от диагноза. При неверном диагнозе предложенные лекарства не лечат, а убивают.
– Причем самой болевой точкой для вас стала, видимо, Сирия, не так ли?
– Да, конечно. Точка и крайне болезненная, и острейшая в международном измерении. Это ведь и «перекресток мира», и «стык трех континентов». Это и «точка схождения цивилизаций», причем не только в геополитическом, но и в религиозно-этническом отношении. И вот – вооруженный конфликт, причем столь затяжной: более двух лет жесточайшего кровопролития, почти сто тысяч погибших, миллионы беженцев…
– Терроризм, о котором мы заговорили, несет угрозу для всех, в том числе для нефтегазового бизнеса. Часто пишут, что ныне наибольшую опасность для отрасли тот же терроризм являет собой уже не столько на Ближнем Востоке и в Северной Африке, сколько южнее – в Черной Африке. Такие клиенты «Аль-Каиды», как группировка «Боко Харам» в Нигерии, двинулись на Гвинейский залив. В странах Сахеля – мятежи туарегов и, вместе с тем, их столкновения с «пришлыми» экстремистами. Что можно сказать обо всем этом и что вы посоветуете российским инвесторам?
– Терроризм, как известно, имеет трансграничный характер. Метастазы «террористического интернационала» перетекают из Афганистана в Пакистан и далее на Ближний Восток вплоть до Сахары. В этом смысле все в этом явлении взаимосвязано – от ливийского кризиса до сирийской трагедии. Та же Сирия – это полигон для подготовки террористов с целью участия в войнах на территории других стран. Транснациональны не только пути «воинов джихада», но и потоки их финансовой подпитки. То же самое относится и к пиратству. Еще недавно считалось, что оно ограничивается акваторией Аравийского моря, Аденского залива, но сейчас там стало потише, причем не без помощи российских ВМС. Зато флибустьерство переместилось в Западную Африку. Авантюристы идут на абордаж у берегов Камеруна, Нигерии, Бенина. Все это плюс «Боко Харам» – серьезнейшая угроза международной торговле, недаром мореходы уже боятся использовать те маршруты. Так что вы правы: терроризм, взятый во всех его проявлениях, – враг плодотворного международного сотрудничества, особенно притока инвестиций.
– В ЮАР состоялся саммит БРИКС, в кулуарах которого прошли встречи Владимира Путина с африканскими лидерами. Нельзя ли вернуться к итогам тех контактов на высшем уровне и оценить их практическую значимость для активизации российского бизнеса на африканском направлении?
– То, что «на полях» БРИКС состоялось так много значимых контактов президента России с африканскими партнерами, очень важно. На наш взгляд, это открывает новую страницу во всей истории наших отношений. В Дурбане, помимо всего прочего, президент рельефно представил африканцам нашу экономику, наши возможности в целом, предложил многообещающие проекты. В итоге интерес к России на континенте значительно возрос. Это факт.
– Саммиту предшествовало турне Сергея Лаврова по четырем странам Африки – всего за 42 часа министр провел серию переговоров и даже поучаствовал в разблокировании ситуаций на инвестиционных объектах, в том числе на предприятиях алюминиевой отрасли в Гвинее. В дело были пущены не только политико-правовые рычаги и финансово-технологические козыри, но и социально-благотворительные, образовательные заявки, как, например, обязательство по отправке сотни студентов на учебу в Россию. Имеется ли в МИД России четкое понимание того, что подобные инициативы важно синхронизировать, действуя одновременно и притом публично на площадках как посольств России, так и филиалов наших компаний?
– Конечно. Поездка нашего министра, действительно, отличалась спрессованным графиком перелетов и встреч. Подписывались важные документы. И не раз вопросы участия российских инвесторов в разработке природных ресурсов выходили на передний план. Назревшей темой стал природный газ на шельфе Мозамбика, интерес «Газпрома» к этому региону. Серьезнейший разговор об алюминии прошел в Гвинее, причем этому зримо сопутствовал социальный аспект, вопросы подготовки национальных кадров по горнорудным специальностям. В итоге весь этот проект удалось весомо поддержать.
– Недавно состоялась ваша поездка в Западную Африку вместе с президентом ЛУКОЙЛа Вагитом Алекперовым и главой «ЛУКОЙЛ Оверсиз» Андреем Кузяевым. Поделитесь, пожалуйста, впечатлениями. Какие особенности и нюансы корпоративной стратегии и контактного стиля наших топ-менеджеров привлекли ваше внимание?
– Представьте себе: две страны, две столицы, две встречи с главами государств – и все за один день! Эти темпы говорят сами за себя. Мы посетили соседние, но существенно различающиеся страны. Сравнительно спокойная, давно уже привыкшая к стабильности Гана и Кот-д’Ивуар, прошедший через полосу волатильности, омраченной конституционным кризисом и гражданским конфликтом. Беседы с руководителями этих стран были на редкость содержательными. Признаюсь: больше всего запомнилось то, с каким доверием отнеслись лидеры к доводам гостей из ЛУКОЙЛа, как внимательно выслушали их хозяева кабинетов и как отозвались они о советах именитых российских нефтяников, об их огромном опыте. За столом переговоров царила атмосфера особой сосредоточенности, подлинно коллективного поиска наилучших решений не только по проектам ЛУКОЙЛа, но и по развитию углеводородной отрасли на берегах Гвинейского залива в целом.
– Позвольте же упомянуть о том, что ваш вклад в те встречи тоже высоко оценен, в том числе и в «ЛУКОЙЛ Оверсиз». Ряд обсуждавшихся в ходе поездки вопросов получил вскоре свое развитие. К примеру, блок CI-504 в Кот д’Ивуаре, приобретение которого обсуждалось в Вашем присутствии. Так вот, рады сообщить, что эта задача решена и к списку ивуарийских активов ЛУКОЙЛа присоединен еще один перспективный участок глубоководья.
– Да, спасибо, это очень позитивная информация. Очевидно, что дипломатическая и деловая консолидированная активность должны приносить положительный эффект.
– А сейчас хотелось бы перенестись в другую точку курируемого вами региона – в Ирак. Еще в 2010 году, на встрече со слушателями Дипломатической академии МИД России, Вагит Алекперов выразил благодарность МИДу за постоянную поддержку, которую он оказывает компании в реализации многих зарубежных проектов, поставив иракский мегапроект на первое место. Какие надежды или, быть может, ожидания связывает внешнеполитическое ведомство страны с инвестиционной программой «Западная Курна - 2» при решающем вкладе ЛУКОЙЛа? Насколько важен успех этого проекта с точки зрения укрепления позиций России и ее престижа в регионе Персидского залива?
– Этот вопрос очень важен с точки зрения как исторической перспективы, так и текущей востребованности российского бизнеса в целом и, если хотите, деловой репутации наших компаний, причем в быстро меняющейся обстановке.
– Проиллюстрируйте, пожалуйста, мысль о зигзагообразных переменах в складывающемся в ряде государств отношении к России.
– В ряде стран Ближнего Востока, особенно в Ираке, мы пережили в этом плане очень непростые ситуации. Бывали моменты, когда, казалось, все рухнуло. Видимость складывалась такая, будто все пропало, нас никто не хочет видеть и надо уходить. Да и то сказать: все контракты были подписаны с прежними режимами, а теперь они сметены и пришло иное руководство, которое, мол, все перечеркивает. Но жизнь, оказывается, идет по иным законам, диктуя свои задачи теперь уже новым лидерам той или иной страны. И оказывается, что Россия нужна! Нужны и ее компании. Как выясняется, востребованы старые и добрые традиции дружбы, наработанный десятилетиями опыт честного, порядочного во всех смыслах сотрудничества, в рамках которого мы не обставляем готовность к взаимодействию политическими условиями. Так стоит ли удивляться тому, что уже новые правительства подхватывают эту эстафету и, более того, расширяют диалог с Москвой? Это и произошло в Ираке. Причем ярче всего столь позитивные тенденции видны на примере Западной Курны - 2, где ЛУКОЙЛ возобновил свою деятельность.
– Не могли бы вы поделиться наработками МИДа по урегулированию особо деликатных ситуаций в нефтегазовом секторе тех или иных стран Ближнего Востока? Вот, к примеру, тот же Ирак, где ЛУКОЙЛ и еще ряд компаний работают на юге страны, а другие российские инвесторы пришли в Иракский Курдистан, вызвав недовольство Багдада. Существуют ли способы смягчения подобных вопросов дипломатическими средствами?
– И тем соотечественникам, которые открыли свои офисы в Багдаде, и тем, кто обосновался в Эрбиле (столица курдской автономии на севере Ирака), мы говорим одно и то же: у нас нет двойных стандартов. Повторяем это и местным партнерам российских компаний, неизменно подчеркивая, что мы строим равноправные и взаимовыгодные отношения со страной в целом. В рамках этих отношений мы в едином комплексе или, если хотите, в общем пакете обсуждаем все проекты, осуществляемые на территории Ирака. Столь принципиальную линию проводят не только центральный аппарат МИДа, посольство в Багдаде и генконсульства в Эрбиле и Басре, но и наши компании. Это в полной мере относится к «Газпром нефти», пришедшей на север Ирака, к месторождениям в Курдском автономном районе. Девиз повсюду один и тот же: поддерживать активный диалог и с центральными властями республики, и с региональным руководством. Неуклонно строить эти отношения на базе иракских законов и конституции, как и на основе того взаимопонимания, которое сложилось между нашими странами. Одно другому противопоставлять нельзя! Мы стоим за то, чтобы наше сотрудничество крепло повсюду независимо от того, в какой точке дружественного государства оно осуществляется.
– Во время недавнего саммита «восьмерки» Владимир Путин и Барак Обама дали в целом позитивную оценку итогам президентских выборов в Иране. Как вы считаете, повлияет ли исход этой избирательной кампании и правление такого прагматика, как Роухани, на оздоровление обстановки вокруг танкерного судоходства в Ормузском проливе или, быть может, даже на постепенное смягчение нефтегазового эмбарго против Тегерана?
– Ограничусь тем, что выражу определенную надежду на лучшее. Это – ожидание хотя бы частичного оздоровления отношений между Тегераном и западными столицами. Ведь это действительно позволило и улучшить инвестиционный климат в самом Иране, и позитивно изменить всю международно-деловую атмосферу в Персидском заливе.
– Как вы знаете, «ЛУКОЙЛ Оверсиз» готовится перевести свой офис в Дубай, ближе к основным активам компании на Ближнем Востоке и в Африке. В истории отечественной нефтяной отрасли это заметное событие. Не просто какая-то часть нашего коллектива, а почти весь он целиком переводится в регион Персидского залива. Как вы расцениваете столь серьезный шаг в стратегии реструктуризации и географической диверсификации наших механизмов корпоративного управления? Что вам хотелось бы пожелать «оверсизовцам» в этой связи?
– Успеха, здоровья и хорошего настроения. Хотел бы добавить, что у нас на сегодня весьма продвинутые и добрые отношения с Объединенными Арабскими Эмиратами. Эффективный диалог налажен и с правительством страны в целом, и с руководством эмирата Дубай. Наше посольство в столице ОАЭ Абу-Даби и генконсульство в Дубае, безусловно, окажут вам всемерную помощь.
В целом же я расцениваю переезд офиса «ЛУКОЙЛ Оверсиз» как конкретный и весьма показательный пример выдвижения отечественного нефтегазового бизнеса в регион, который является очень важным для укрепления экономических и политических позиций России в современном мире.
Подготовили Павел Богомолов, Григорий Волчек
